В статье представлены результаты изучения арабских надписей отдельного архитектурного комплекса – Пятничной мечети аварского селения Зубутли, расположенного в Казбековском районе Дагестана. Эпиграфика этого комплекса прежде была совершенно не изучена. Разножанровые рельефные и врезные надписи мечети включают владельческие, благопожелательные назидания, религиозные формулы, строительные тексты, датируемые XIX – началом XX в. Наибольший интерес представляют надписи, составленные по случаю ремонтно-строительных работ. Установлено, что старейшая надпись датирована 1245/1830-31 г., а большинство плит с надписями вмонтировано в кладку стен мечети при ремонте в 1914-15 г. В надписях содержатся имена мастеров-строителей, резчиков-каллиграфов и лиц, установивших плиты с надписями в стены мечети и минарета. В большинстве случаев отсутствуют указания на происхождение (нисбы) упоминаемых в надписях лиц; значит, речь идет о местных жителях. Нисбы приводятся лишь для людей из других селений Дагестана.

Письменные источники раннего средневековья зафиксировали несколько десятков этнонимов степных племен, отнесенных историками к народам гунно–булгарского круга. Такое многообразие создает определенные проблемы с идентификацией отдельных племен, определением их локализации, анализом хронологии перемещений. Возникают вопросы об их корреляции друг с другом и с крупными кочевыми империями. Основное внимание автора привлекла группа из шести схожих этнонимов, которыми в источниках именуются племена гунно–булгарского круга IV–VI вв.: алпидзуров, алцилдзуров, амилзуров, альциагиров, ултзинзуров, ультизуров и одного антропонима Ултзиндур. Упоминания о них можно найти у трех историков V–VI вв. – Иордана, Приска Паннийского и Агафия Миринейского, донесших до нас сведения об этих народах Северного Причерноморья. К теме исследуемых племен и их этнонимов обращались исследователи XIX–XX вв., однако, как правило, в их работах рассматривались от одного до трех этнонимов и не уделялось внимания взаимоотношениям внутри всей группы в целом. В настоящей работе впервые комплексно рассмотрены сведения письменных источников обо всех шести этнонимах и племенах, в свете известных исторических сведений о гуннской и булгарской конфедерациях V–VI вв., приведена существующая историография и делается вывод о возможной принадлежности ряда этнонимов одному народу.

Статья посвящена художественному творчеству Ундур-гэгэна Дзанабазара (1635–1723), гениального скульптора и неординарного мыслителя, деятельность которого предопределила развитие буддизма и весь ход дальнейших событий в Монголии. Культовая практика Майтрейи как одного из героев-бодхисаттв и как Будды Будущего у монгольских народов сложилась прежде всего под влиянием первых ритуалов, проведенных под руководством Ундур-гэгэна в монастыре Эрдэнэ-дзу в 1657 г. Ритуал встречи Будды Будущего или круговращение Майтрейи стало одним из самых любимых, очень красочных и праздничных событий в размеренной жизни крупнейших буддийских монастырей. Изваянный Дзанабазаром божественный облик прекрасного юного йогина с изображением ступы в высокой ушнише, со шкурой антилопы на левом плече, кувшином со священной водой и жестом проповеди учения и одновременного дарования защиты, отличается особой элегантностью и благородством и очень близок по стилю и духу лучшим произведениям непальских мастеров XI–XIV в. Скульптура стоящего бодхисатвы Майтрейи высотой 72 см, выполненная Дзанабазаром, стала одной из важнейших святынь главного монастыря Гандантэгченлин в столице Монголии. Редчайшее живописное произведение, тангка Майтрейи Дзанабазара, также хранится в г. Улан-Баторе, в Музее изобразительных искусств. Второй тип изображения Майтрейи – сидящий в бхадраасане на высоком сиденье коронованный Будда – широко распространен в тибето-монгольском буддизме; одно из этих изображений, принадлежащее школе Дзанабазара, находится в Музее-храме Чойжин-ламы в Улан-Баторе. В данной статье впервые делается подробное описание произведений Дзана-базара, связанных с культом Майтрейи.

Основные вопросы, обсуждаемые в статье, посвящены определению времени и места, где проходила встреча посланников лидеров тибетской школы Гелук с ойратами; уточнению места сбора и выдвижения ойратского войска в сторону Кукунора осенью 1636 г. Выдвигается гипотеза, что во главе войска должен был стать элётский (джунгарский) Батур-хунтайджи, позже ставший «заместителем» возглавившего армию хошутского Гуши-хана. Прибытие к ойратам из кочевий восточномонгольского правителя Алтын-хана ламы Цаган номын хана в 1616 г. позволило их лидерам отправить своих сыновей на обучение в монастыри школы Гелук, тем самым были установлены тесные отношения с ее лидерами. Последующий период в 20 лет (между 1616 г. и 1636 г.) был наполнен яркими и драматическими событиями в истории ойратов: войной с Алтын-ханом и междоусобицей, в ходе которой значительно ослабели хошуты, дербеты, да и в целом ойраты оказались значительно фрагментированы. Тогда же возросло влияние элётского Хара-Хулы, а сменивший его в 1634 г. сын Хотогочин получил титул «Батур-хунтайджи» от Далай-ламы. Со второй половины 1634 г. ведущие ойратские правители, и прежде всего элёты (будущие джунгары) оказались территориально близки к своей прежней родине, когда в районе Тарбагатая состоялась их встреча с посланниками Гелук, просивших о помощи в борьбе с противниками в Тибете. Ранние связи элётов с ламами, а также особое внимание к их лидеру со стороны лам Гелук позволяют допустить, что это обращение было адресовано ему. Однако в результате ойратское войско возглавил хошутский Гуши-хан. Оно было собрано близ оз. Алаколь и оттуда осенью 1636 г. через Джунгарские ворота выдвинулось в сторону оз. Кукунор.

В статье рассматривается рукописный фрагмент на китайском языке, найденный в Хара-Хото во время экспедиции П. К. Козлова в 1907–1909 гг. и ныне хранящийся в Институте восточных рукописей РАН. Документ был по случайности включен в Дуньхуанский фонд (шифр Дх-1403). Несмотря на то, что документ давно известен научному сообществу, до настоящего времени не было публикаций на русском языке, содержащих полное прочтение текста и его перевод, а в существующих каталожных описаниях были неточности. Данная статья восполняет этот пробел: в ней содержится текст фрагмента, комментированный перевод, исследование, а также библиографические ссылки на публикации в отечественных и зарубежных изданиях.

На первый взгляд, для устава венецианского «Братства соблюдающих утро» (активно ок. XVI–XVII вв.) характерно противоречие между религиозной целью создания сообщества и вниманием, которое составители устава уделяют процессуальным и административным вопросам. Однако, при углубленном рассмотрении представленного в уставе материала связь между выплатами различных типов и религиозным характером «Братства» становится очевидной. Она выражена через систему двойных смыслов, характерную для выплат, которые были обязаны производить члены «Братства». Анализу системы двойных смыслов, коннотаций и символического значения отдельных аспектов жизни объединения посвящена настоящая статья. Материалом для анализа служат два устава «Братства», представленных в рукописи ее книги записей (пинкас). В первом разделе рассматривается терминология платежей, восходящая к храмовым жертвоприношениям, во втором – связь устава с «последними временами», предшествующими пришествию Мессии, в третьем – коннотации «вечера новомесячия», во время которого должны были проводиться одни из наиболее значимых процедур в жизни «Братства». Собранные сведения позволяют предположить, что цель создания «Братства» – в символической форме возродить храмовое жертвоприношение. «Новое жертвоприношение» приняло форму взносов различного типа, в первую очередь ежемесячного взноса-тамид, который соответствовал ежедневному жертвоприношению в Храме. Другие аспекты деятельности «Братства» также имеют символический план. Так, послеполуденная молитва в день новомесячия – аналог дополнительного жертвоприношения в Храме – становится одним из центральных событий в жизни «Братства». Понимание символического контекста устава позволяет в какой-то степени реконструировать мировоззрение, ментальность и идентичность не только членов «Братства», но и венецианских евреев раннего Нового времени в целом.

В настоящей статье представлен краткий обзор собрания рукописей на ойратском языке, хранящихся в фонде Улан-Хольского хурула Республики Калмыкия. Данная коллекция является сравнительно небольшой (50 рукописей), однако она включает весьма интересные материалы. Вышеуказанные рукописи Улан-Хольского хурула были частью значительного собрания буддийских сочинений на тибетском, старомонгольском и ойратском языках, из библиотеки Шарс-Багутовского (Северного) хурула, который находился с 1889 по 1939 г. в местности Бора Шарс-Багутовского аймака Эркетеневского улуса. Рукописи были переданы в Улан-Хольский хурул родственниками священнослужителей Бодгура Очирова (1892–1955) и Цагана Атхаева (1900–1981). Коллекция представляется крайне неоднородной: в нее входят сочинения, относящиеся к художественной литературе, наказы, пророчества, обрядовые тексты, молитвы, астрологические сочинения, тексты гаданий, примет и народной медицины. В некоторых сборниках имеются тексты на ойратском языке с тибетскими вкраплениями и тексты на тибетском языке с ойратским подстрочником. Это является свидетельством того, что калмыцкие монахи одинаково свободно владели тибетским и ойратским языками. Неоднородность состава рукописного собрания Улан-Хольского хурула, указывает на то, что монахи Шарс-Багутовского хурула в основной своей практике были не только священнослужителями, но одновременно и астрологами, предсказателями, лекарями. Рассмотренные тексты являются ценным источником для изучения традиционных религиозных воззрений, философии, этики, старописьменной калмыцкой литературы, астрологии и культовой обрядности калмыков.

Статья продолжает введение в научный оборот вновь выявленных санскритских фрагментов Лотосовой сутры (Саддхармапундарика-сутра), хранящихся в Сериндийском фонде Института восточных рукописей Российской академии наук, а также представляет промежуточные результаты изучения санскритского рукописного наследия Центральной Азии в целом и Лотосовой сутры в частности в рамках деятельности «Лаборатории Сериндика» – недавно образованного подразделения научно-исследовательского института РАН в области комплексного изучения памятников письменности Востока. Настоящая публикация включает в себя пять ранее не опубликованных фрагментов санскритской Лотосовой сутры, хранящихся в Сериндийском фонде в коллекции Н. Ф. Петровского под шифром SI 2093. В издание включены транслитерация, перевод и факсимильное воспроизведение данных фрагментов. Также в статье приводится описание внешних особенностей рукописей, дается краткий анализ текста фрагментов и их сопоставление с самым полным списком санскритской Лотосовой сутры из Центральной Азии – кашгарской рукописью Н. Ф. Петровского. Полученные результаты позволяют существенно продвинуться в исследовании буддийского рукописного наследия на санскрите за пределами Индостана.

В статье приводится обзор японского альбома ксилографий из коллекции сотрудника императорского МИД, путешественника и члена Русского географического общества, барона Фёдора Романовича Остен-Сакена, хранящегося в Российском архиве древних актов (РГАДА). Альбом датирован владельцем 1893 г. Всего в альбоме содержится одиннадцать цветных гравюр с изображением достопримечательностей Токио эпохи Мэйдзи. Большинство построек, изображенных на гравюрах, до наших дней не сохранились, в связи с чем ксилографии обладают исторической ценностью. Сведения о гравюрах альбома Остен-Сакена публикуются впервые. Автор статьи выполнил перевод одиннадцати пояснительных надписей на японском языке, сделанным к гравюрам в жанре уки-ё. Статья снабжена богатым иллюстративным материалом из РГАДА.

Кризис тибетской государственности во второй половине 1940-х – начале 1950-х гг., сопровождавшийся ослаблением ограничений для иностранцев на доступ в страну, и очередной виток роста интереса к тибетской культуре в целом позволили многим европейским исследователям и путешественникам достигнуть Тибета и иных труднодоступных мест индо-тибетского пограничья. Результатами экспедиций стал не только рост числа научных публикаций о Тибете, определивших основные направления в современной буддологии и тибетологии, но также увеличение числа литературных и художественных произведений, сформировавших «образ Тибета» в глазах носителей культуры Запада. Трактат, подготовленный и написанный британским исследователем Тибета и Гималаев М. Паллисом (1895–1989) – предмет рассмотрения и анализа настоящей статьи – занимает в тибетологии особое место, поскольку это текст не только о Тибете, но и для Тибета. Книга опубликована на тибетском языке в форме развёрнутого комментария к политическому завещанию Далай-ламы XIII (1876–1933), а его читателями, прежде всего, предполагались именно тибетцы. Вместе с тем, в тексте можно проследить пересечение идей европейской философии традиционализма и индо-буддийских представлений о Кали-юге, а появление трактата должно расцениваться как результат разнообразных транскультурных коммуникаций между носителями тибетской культуры и представителями западной философской мысли в середине ХХ столетия.

Китайские средневековые парадоксография и сюжетная проза дают богатый материал для исследования кросс-культурных контактов. В русле этого направления с использованием методов компаративистики обсуждается ряд особенностей сюжета об отсроченной смерти безголового всадника в раннесредневековой китайской письменной традиции. Самая ранняя известная фиксация данного сюжета относится к V–VI вв. н. э. Она связана с именем некоего Цзя Юна (или Цзя Мэна). Цель статьи – показать продуктивность постановки отдельного парадоксографического текста с явными следами инокультурного влияния в сравнительный контекст исследования. Рассмотрены некоторые параллели к рассказу в других фольклорных традициях – от современных южнокитайских, вьетнамских и североиндийских до средневековой русской, реконструирована общая логика сюжета, а также выявлены несколько способов его адаптации к средневековой китайской картине мира.

В изучении исмаʻилизма важную роль сыграло обнаружение и последующее изучение в конце XIX – начале XX в. рукописных источников, содержащих доктринальные исмаʻилитские тексты. Обращение к ним впервые поставило исследования этой области ислама на научную основу. Значительная часть исмаʻилитского наследия сохранилась в Бадахшане, на Памире, и отечественные ученые внесли существенный вклад в ее сбор и изучение. К таким источникам относится и поэма (маснави) Насир-и Хусрава «Книга просветления» (Rawšanā’ī - nameh). В настоящей статье публикуется комментированный перевод бейтов 333–455. Главы, которые представлены здесь, отражают вклад Насир-и Хусрава в проповедь знания как религиозной обязанности. В эту часть входит 8 небольших главок: «О свойствах рода людского», «О свойствах простецов», «О свойствах уединения», «Разговор о свойствах похвальных и порицаемых», «Слово о наставлении и проповеди», «В порицание притворных друзей», «В порицание клеветников», «В порицание следования (ṭaqlīd)». Эта часть маснави посвящена необходимым предпосылкам усвоения исмаʻилитского учения о душе и теле, о сакральном и профанном понимании исмаʻилитской духовности, о лучших предпосылках постижения исмаʻилитского знания, а также критике тех неосведомленных в исмаʻилизме простецов, которые преследуют проповедников «истинного знания» и своим неправильным поведением «закрывают себе дорогу в рай». При всей простоте стиля этого раздела его понимание требует пояснений, особенно в области поэтической терминологии, поскольку Насир нагружает традиционные поэтические выражения (истилахат аш-шуʻара) дополнительными коннотациями, основанными на философии исмаʻилизма.

Архангел Михаил – ангел, глава всех небесных сила, который из библейских книг упоминается лишь в ветхозаветной Книге пророка Даниила, в новозаветных Послании Иуды и Апокалипсисе Иоанна Богослова. Архистратиг высоко почитается в ряде христианских традиций. В данной статье публикуется первый литературный перевод на русский язык коптского памятника, известного как «Слово Макария, епископа г. Ткоу, в честь святого архангела Михаила». Перевод выполнен с коптского текста, изданного Г. Лафонтеном с латинским переводом в 1979 г. Анализ рассматриваемого памятника актуален для выявления особенностей культа архангела в коптской церкви и построения проповеди в коптской литературе. Тем более серьезных причин сомневаться в подлинности авторства у исследователей нет. Знакомство с коптским преданием благодаря переводу этого «Слова» открывает возможности для компаративистских исследований образа архангела Михаила.

Статья предлагает детальный разбор и сопоставление четырех произведений массовой литературы Индонезии (два текста 1955 г. и два – 1967 г.) с целью проследить векторы развития жанра детектива в индонезийской литературе. Анализ предваряется экскурсом в историю криминальных жанров в литературе Индонезии. Исследование на примере выбранных текстов показывает, что существует определенная разница между литературой детективного типа до переворота, смены власти и перехода к Новому порядку (1965 г.) и после этих событий, а также позволяет сделать еще один шаг в изучении жанра детектива в индонезийской литературе.