Доисторические петроглифы крупных влаголюбивых и полуводных животных в вади египетской Восточной пустыни (слона, жирафа, гиппопотама, крокодила) рассматривались некоторыми учеными как одно из важнейших свидетельств влажности древних климатов Северной Африки. Сегодня в науке преобладают подходы, отрицающие реальность этой фауны и вкладывающие в ее наскальные изображения вдали от Нила разного рода символические смыслы. В контексте своей гипотезы об образовании в VII—IV тыс. до н. э. в Египте между Асиутом и Фаюмом огромного озера автор статьи возвращается к петроглифам Восточной пустыни как к палеогеографическому источнику для реконструкции климата и гидрологии водосбора египетского Нила в среднем голоцене.

В статье рассматривается одна из самых парадоксальных форм воплощения образа Будды в иконографии тхеравады, являющаяся объектом научных дискуссий фактически с самого момента возникновения западной буддологии. Анализируются основные аргументы господствующей парадигмы, связывающей возникновение коронованных образов с идеями махаяны, показывается их противоречивость и несостоятельность. Формулируется гипотеза о существовании в палийском каноне фундаментальных истоков, порождающих исследуемую форму иконографии. В качестве таких истоков рассматривается концепция махапурисы (махапуруши) и дихотомии путей чаккаватти (чакравартина) и будды. Исследуется эволюция этих концепций в постканонической тхеравадинской литературе. Особое внимание уделяется «Джамбупати-сутте» как тексту, ассоциированному с образом коронованного Будды, а также проводится его сопоставление с канонической концепцией чаккаватти. Показывается, что этот текст, традиционно считающийся поздним и апокрифическим, в действительности следует ключевым идеям канона и имеет достаточно ранние аналоги. Обосновывается вывод, что коронованный образ Будды выражает идею подчинения мирской власти конечной цели, провозглашенной буддийским учением; является символическим выражением модели общества, обеспечивающей возможность следовать по пути, ведущему к освобождению. Данный вывод иллюстрируется примерами из практики королевских ритуалов и «народных» форм иконографии.

Очередная публикация из серии статей автора об иконографии и значении буддийских божеств, нашедших воплощение в практике и изобразительном искусстве Монголии. Представлены скульптуры из знаменитого комплекта Дзанабазара (1635-1723), созданного им в 1683 г. В предыдущей публикации рассматривался Ваджрадхара, в данной работе описаны четыре из Пяти татхагата будд: Ратнасамбхава, Амитабха, Амогхасиддхи, Вайрочана. Дана историческая справка о развитии культа, особенностях практики у монголов и пластическом решении образов знаменитым монгольским мастером. Скульптура Ратнасамбхавы из данного комплекта осталась на хранении в Музее-храме Чойжин-ламы (МХЧЛ), остальные находятся в Музее изобразительных искусств им. Дзанабазара (МИИД) в городе Улан-Баторе, в Монголии.

В статье освещается фундаментальная переработка «Метафизики» Аристотеля в творчестве крупнейшего мусульманского философа Ибн-Сины (Авиценны, 980-1037), прежде всего в разделе «Теология / Метафизика» его энциклопедического труда «Исцеление» (аш-Шифа̄’). На основе аристотелевского сочинения, фактически представлявшего собой конгломерат из четырнадцати разрозненных и трудно согласующихся между собой книг, было создано строго систематизированное произведение, и в результате синтеза философии и религии метафизика стала онто-теологией. Статья состоит из двух частей. В первой освещаются исходные установки авиценновской реформы, прежде всего его ориентация на наукизацию / эпистемизацию философии и монотеистическая интенция. Вторая часть, посвященная концепции философа о сущности метафизики, будет опубликована в следующем номере журнала.

В настоящей публикации представлен перевод двух заключительных глав из раздела по физике и метафизике / теологии книги Ибн-Сины (Авиценны; 980-1037) «Указания и напоминания» (аль-Ишарат ва-т-танбихат). Первая глава посвящена стадиям мистико-рационального пути богопознания - ирфан («гносис»), вторая - различного рода знамениям / чудесам, которыми отмечены следовавшие по этому пути.

В статье рассматривается специфика джайнского тантризма по сравнению с индуистскими и буддийскими тантрами. Автор отмечает вторичный характер джайнской тантры по отношению к иным тантрическим традициям Индии и подчеркивает, что, несмотря на значительное типологическое сходство с подобными техниками и культами других религий, сфера использования тантрических практик в джайнизме ограничена сугубо мирскими целями.

Во многих произведениях «Поэта Востока» М. Икбала звучит тема призыва к социальным и духовным переменам в обществе, прежде всего в общине мусульман Британской Индии. Одним из маркеров этих перемен в творчестве Икбала стало слово слово inqilᾱb («революция»): идея перемен, идеи революции - как социальной, так и духовной - вызывали значительный резонанс и отражали революционные сдвиги в общественной мысли мусульман Индопакистанского субконтинента в XX в. В статье предложен дискурсивно-когнитивный анализ концепта inqilᾱb в поэзии Икбала: в разные периоды творчества поэта этому концепту соответствуют разные когнитивные модели с определенной структурой презентации. Слово inqilᾱb в поэзии Икбала выступает в трех контекстах - временнoм, социальном и религиозном. Соответственно происходит и его разное концептуальное наполнение, что коррелирует с периодизацией творчества и изменениями во взглядах поэта: на первый план последовательно выступают три преобладающих значения концепта inqilᾱb - перемены, социальная революция (или позже национально-освободительное движение) и революция духовная. Полученные результаты представлены в виде фреймов.

В статье рассматриваются генезис и развитие средневековой монгольской поэтической системы. Монгольская литература Средневековья развивалась в пределах центральноазиатского, индо-тибетского культурного ареала. Литературные связи и контакты получили особенное развитие с распространением буддизма, его философии. Начиная с XVII в. активно изучается древнеиндийская санскритская поэтика, переводятся трактаты по поэзии, в частности «Кавьядарша» Дандина, а также тибетский «дебжер»¹, в рамках которого изучались стилистика, метрика, система стихосложения. Все это способствовало становлению и развитию монгольской теории поэзии. Из среды монгольских ученых монахов вышло немало поэтов и писателей. Они были не только знакомы с лучшими образцами индийской и тибетской литератур, с принципами их поэтики, но и сами занимались разработкой теории литературы, писали научные комментарии к древнеиндийским эстетико-философским трудам, трактатам по теории стихосложения, создавали монгольскую теорию поэзии.

Фигура царя Давида неизменно была в центре внимания, собственно, со времен жизни его самого (если считать царя Давида реальным историческим персонажем, в чем после находки надписи из Тель-Дана не приходится сомневаться). Но сегодня одни считают Давида основателем империи, т.е. единой монархии со столицей в Иерусалиме, а другие - эпическим героем, если не вовсе фольклорным персонажем. Статья рассматривает в общих чертах данные, имеющиеся у нас о Давиде как основателе династии и о Соломоне как его непосредственном преемнике на престоле. Опираясь на библейский текст и сопоставляя его с данными археологии, можно сделать вывод, что единая монархия в те времена едва ли была на самом деле единой и мощной. Однако образ самого Давида выглядит куда реалистичнее, чем образ его преемника - царя Соломона, который лишен конкретики и соотносится с типичным рассказом о «золотом веке», отнесенном в далекое прошлое.

В античной антропологии способность стоять прямо нередко воспринималась как исключительная способность человека, данная ему богами. Причем иногда говорилось не только о прямостоянии тела, но и души, что указывает на способность человека к размышлению, а также на его бессмертие. В античной литературе это свойство человеческой души связывается также и с восстановлением жизни как процессом пробуждения ото сна смерти и часто выражается глаголами ἀνίστημι и ἐγέιρω. В библейской и околобиблейской литературе этими глаголами наиболее часто репрезентируется концепт воскресения. В статье показана связь между идеями прямостояния и воскресения в древних текстах, и в особенности в Новом Завете, для чего автор прибегает к помощи некоторых идей когнитивной лингвистики, помогающих ему обосновать эту связь с помощью образ-схемы ВЕРХ - НИЗ, которая служит для построения метафоры воскресения как пробуждения и вставания ото сна смерти.